Морозным зимним утром в село Пушкино приехала машина бетона. В воздухе ещё носился лёгкий запах гари. На месте пожара уже потрудился экскаватор. Люди до этого разобрали пепелище, и подготовили площадку. Песок, плёнка, пенопласт и секретные материалы стали тёплой подушкой, защищающей здание от холода земли. Несколько дней ушло на то, чтобы над этой подушкой поставить сетку из арматуры для фундамента. Мастера делали всё сами, благо все рукастые из плеч, и с богатым жизненным опытом. Под зелёным навесом, скрывающим от ветра, под прибаутки, вприсядку, периодически проваливаясь ногой в зазоры между арматур, мужики , специальными крючками, связали надёжную железную сеть.
Даже в тот момент, когда первые литры бетона плеснули в обшитую досками площадку, всем как-то не верилось в происходящее. Все были, конечно, ошарашены валом народной помощи, и понимали, что теперь действительно могут отстроить новое здание. Но всё походило на сон. Даже бравый бригадир бетонщиков, который вызвался помочь, не смог развеять это наваждение. Оно само потом рассеялось, от работы.
Знатно изгваздавшись в бетоне, который засыхал коркой на сапогах, за несколько часов десяток мужиков с помощью лопат, нивелира и такой-то матери закончили основание. Оператор рассказывал, что из четырёх часов съёмок заливки фундамента не нашлось кадра без крепких выражений. Детей, женщин и стариков рядом нет, мороз, деревня, волнение. Работу сделали на ура, накрыли тентом, и потом поставили тепловые пушки – греть и сушить.
Бетонный прямоугольник отражал зелёную листву лужами, скопившимися от весенних дождей. Позади остались холодные месяцы, когда гусли делали в трёх дощатых бытовках, но уже на новом оборудовании. Прыгая из одного вагончика в другой, мастера встречали по пути простуду. Приехала машина с пеноблоками, и белые камни лежали на уже оттаявшей земле. Каменщик нашёлся свой-деревенский, железная матица заготовлена заранее, и началось священнодействие. Ряд за рядом, уровень за уровнем, по кругу, по готовому проекту, здание стало расти. Солнышко припекало, ободрившиеся мастера работали на улице, сняв майки. Делали гусли и трудились на стройке. Мануфактуру постоянно приглашали куда-то, было много фестивалей и концертов, а стены росли.
Автокран поднял матицу и поставил. Её приняли и поправили ремнями. Стены уже стали такими высокими, что с них можно было знатно шваркнуться, но мужики с виртуозностью акробатов прогуливались по верхотуре. Когда появились полы, на второй и третий этаж лазали по приставным лестницам. Поднимешься – а там уже магнитофон, чайник, стол, и веет каким-то особым уютом новорождённого дома.
«Ишь ты, какой храм построили. Осталось флаг поднять, в трубу подудел – и за работу!»
На третьем этаже решили делать студию. Деревенский русский мужик отличается смекалкой и сноровкой. Вы бы видели, как они гурьбой таскали станки в несколько сотен килограмм. Тысячи маленьких головоломок строительства были решены, а дощатый купол третьего этажа, ещё не обшитый внутри, действительно производил особое, высокое впечатление. Однажды мы с другом остались здесь ночевать, кинули спальники, благо погода позволяла, и, проснувшись наутро, долго лежали молча. Внизу переговаривались мужики, в летнем воздухе пахло свежей доской, а впереди были очередные города и мастер - классы.
Лето было жарким, и по событиям, и по погоде. Приходили и уходили новые люди, кто-то остался в команде, каждый день надо было решать новые задачи. Производство переродилось – логистика, расчёт материалов, обучение новых мастеров и сотрудников, всю эту сложную систему приходилось отлаживать. Стены внизу отштукатурили. Применив специальные устройства, процесс ускорили в разы, стянули поверху и покрыли краской.
Порой выходило так, что средств на стройку и зарплаты не хватало, приходилось срочно ломать голову, запускать новые акции, об этом отдельный рассказ. Незаметно, в кутерьме событий, пришла осень, и художница внутри разрисовала холодные стены. Под руководством байкера, трубача и фольклориста в одном лице протянули отопление. С новым котлом, работающим по принципу свечки, мастера носились как с дорогой игрушкой несколько недель, изучая его повадки и особенности. Опять пришла зима, и котёл топили каждое утро.
На кухне за чаем уже привычно собирались оживлённые компании. Расписной склад похорошел, самодельный станок (уже восьмой версии) радовал струнокрутов. В малярке толстые слои лака на табуретке образовали инопланетную фигуру, наладился быт. Гусли собирают вокруг себя интересных людей, и здание постепенно пропитывается духом жизни. На весёлом новогоднем застолье все смеялись до слёз, аж животы сводило, а потом в дверь постучались окрутники, и зашли с рыком и рёвом в своих диковинных масках.
Одевшись в штукатурку и стяжку, здание обрело лицо. Теперь, заходя в него, чувствуешь особую, спелую силу. Каждый кирпичик здесь пропитан общим народным радением, а в воздухе носится гусельная пыль. Здесь в три часа утра люди, которым утром работать, сидят и играют вместе. Здесь тренируются. Здесь поют, учатся, монтируют, фотографируют, спорят, знакомятся, пишут, ночуют, готовят, трудятся. Здание стало живым. Это действительно особенное место. Маленькая точка среди русских лесов, и звон струн со всей планеты.
Впереди ещё много свершений. Спасибо тебе. Благодарю тебя. Во всём этом есть твоё участие.
Привет от мануфактуры «Мир гуслей»!
